Тур с Иванушками (фильм 2024) смотреть онлайн - Лордфильм

Катя стояла у окна своей маленькой кухни, глядя, как февральский снег лениво оседает на подоконник, и крутила в руках старую кассету с выцветшей наклейкой «Иванушки International». Ей было сорок, но в этот момент она чувствовала себя пятнадцатилетней девчонкой, которая когда-то прыгала под «Тучи» и мечтала о том, как однажды увидит Андрея Григорьева-Аполлонова вживую. Тогда, в 1996-м, её комната была как святилище: стены обклеены плакатами, где «Иванушки» улыбались с глянцевых страниц, а подружки — Ася, Инна и Вика — приходили к ней с магнитофоном, чтобы в миллионный раз перематывать кассету и подпевать хриплыми голосами. Они были неразлучны, эти четыре девчонки, связанные одной мечтой — попасть на концерт своих кумиров.

Всё рухнуло в тот день, когда билетов на выступление в их городе не досталось. Катя до сих пор помнила, как они стояли у кассы, пересчитывая мелочь из копилок, и как кассирша с кислым лицом сказала: «Всё распродано». Они тогда решили не сдаваться — собрали рюкзаки, выцыганили у родителей немного денег и рванули за «Иванушками» в соседний город. Но поезд ушёл прямо у них из-под носа, а они, злые и мокрые под дождём, разругались в пух и прах. Катя кричала на Асю, что та вечно опаздывает, Инна обвинила Вику в эгоизме, и в итоге каждая ушла своей дорогой. Они не общались почти двадцать пять лет, и Катя иногда ловила себя на том, что скучает по тем дням, когда их дружба была крепче школьных парт.

Всё изменилось, когда позвонила Инна. Голос у неё дрожал, и Катя сразу поняла, что что-то не так. «Вика умерла», — сказала она, и Катя замерла, чувствуя, как сердце сжимается, будто кто-то сдавил его холодной рукой. Вика, их Вика — та, что всегда была самой громкой, самой смелой, та, что однажды утащила у старшего брата сигареты и заставила всех попробовать, — ушла. Инфаркт, внезапный, нелепый. Ей было всего сорок, как и им всем. Они встретились на похоронах — Катя, Ася и Инна, — и стояли у гроба, такие разные, но с одинаковой тоской в глазах. А потом, сидя в кафе после церемонии, начали вспоминать.

«Помните, как мы чуть не уехали в тур с Иванушками?» — сказала Ася, крутя в руках ложку, и её голос был мягким, почти виноватым. Катя кивнула, а Инна вдруг рассмеялась: «Да мы тогда такие дуры были, думали, что мир у наших ног». Они говорили полночи — о плакатах, о песнях, о том, как Вика однажды пыталась пробраться за кулисы, но застряла в заборе. И где-то между второй чашкой чая и воспоминаниями о том, как они красили волосы хной, Катя сказала: «А ведь мы так и не сделали этого». Инна посмотрела на неё с прищуром: «Чего?» — «Не съездили за ними. За Иванушками».

Идея родилась сама собой. Они решили исполнить ту старую мечту — в память о Вике, ради себя, ради тех девчонок, которыми когда-то были. «Давайте рванём в тур, как в мультфильме Тур с Иванушками, только по-настоящему», — предложила Ася, и её глаза загорелись, как в пятнадцать лет. Катя сначала отмахнулась: «Ты серьёзно? Нам по сорок, у нас дети, работа, мужья!» Но Инна, которая всегда была заводилой, хлопнула ладонью по столу: «Вот именно! Мы двадцать лет жили для других, а где мы сами?» И Катя, глядя на неё, вдруг поняла, что хочет этого — не просто концерта, а свободы, той, что они потеряли где-то между школой и взрослой жизнью.

Правда, совсем сбежать не получилось. У Кати была дочь — шестнадцатилетняя Маша, с пирсингом в носу и вечным «мам, отстань» на языке. Когда она узнала, что мать с подругами собралась в тур за какой-то «старой группой», то сначала закатила глаза, а потом заявила: «Я с вами. Не отпущу тебя одну с этими тётками». Катя хотела возразить, но посмотрела на Машу — упрямую, с той же искрой в глазах, что была у неё самой в юности, — и махнула рукой: «Ладно, поехали».

Они стартовали через неделю. Взяли билеты на ближайший концерт «Иванушек» в соседнем городе, загрузились в старую Катину «Ладу» и рванули, как будто им снова пятнадцать. Маша сидела сзади с наушниками, но то и дело ворчала: «Вы серьёзно думаете, что это круто?» Ася включала старые хиты на всю громкость, Инна подпевала, фальшивя так, что стекла дрожали, а Катя смеялась до слёз, чувствуя, как внутри оттаивает что-то, что давно замёрзло. Они пели «Куклу Машу», «Тополиный пух», и Маша, хоть и строила из себя бунтарку, в какой-то момент начала тихо подпевать.

Концерт был как машина времени. Они стояли в толпе — три сорокалетние женщины и девчонка с фиолетовыми прядями, — и орали песни, которые знали наизусть. Андрей Григорьев-Аполлонов, уже не такой юный, но всё ещё с той же улыбкой, махал залу, и Катя поймала себя на том, что кричит громче всех. Инна танцевала, размахивая руками, Ася снимала всё на телефон, а Маша, к удивлению Кати, вдруг сказала: «Мам, вы прикольные». И в этот момент Катя поняла, что это не просто тур — это их возвращение к себе.

Но не всё было так гладко. На обратном пути машина заглохла посреди трассы, и они полночи ждали эвакуатор, сидя в темноте с термосом чая и старым пледом. Маша злилась, Инна шутила, что это «приключение», а Ася призналась, что боится возвращаться к своей скучной работе. Они разговорились — по-настоящему, без масок. Катя рассказала, как устала быть «хорошей женой», Инна поведала о разводе, о котором молчала, а Ася тихо сказала: «Я Вику до сих пор виню, что мы тогда поссорились». И впервые за годы они не просто вспоминали прошлое, а смотрели в будущее.

Тур не закончился одним концертом. Они решили ехать дальше — ещё город, ещё шоу, ещё ночь под звёздами. Маша втянулась, начала называть Инну и Асю «тётями-бунтарками», а те учили её старым приколам из девяностых. Катя смотрела на них и думала о Вике — как бы она смеялась, видя их такими: немолодыми, но живыми. Они не вернулись в детство полностью, но нашли что-то лучшее — себя, тех, кем могли бы стать, если бы не растеряли мечты.

Когда они наконец вернулись домой, Катя поставила кассету на полку и улыбнулась. Жизнь шла дальше, но теперь в ней было место для них самих — не только для мужей, детей и счетов. И где-то там, среди звёзд, Вика, наверное, подпевала их «Иванушкам», радуясь, что подруги всё-таки догнали свой тур.